28 ноября в Государственной библиотеке иностранной литературы состоялось торжественное открытие выставки "Мир Анны Франк (1929-1945)". Материалы выставки привез в Москву голландский Центр Анны Франк.
Здесь надо напомнить, что "Дневник Анны Франк", опубликованный у нас в 1960 г., стал одной из важных книг, формировавших у моего поколения представление о добре и зле. С тех пор, насколько мне известно, эта книга в нашей стране не переиздавалась, и сегодняшней молодежи имя Анны Франк, возможно, мало что говорит.
Под влиянием детских воспоминаний я и принял приглашение посетить открытие выставки в "Иностранке".
В своем вступительном слове Иохана Книсмейер, директор Центра Анны Франк, заметила: "Мы не чисто еврейская организация. В нашей деятельности мы руководствуемся основополагающими понятиями о человеческом долге". А заместитель директора библиотеки Екатерина Гениева призвала собравшихся "к сопротивлению и к свидетельству".
Архиепископ Смоленский Кирилл, председатель отдела внешне церковных сношений Московской Патриархии, построил свое слово как ответ на вопрос: "Можно ли найти смысл в бессмысленном страдании?". Он говорил как христианский богослов и представитель Русской Православной Церкви. Наверное, владыке Кириллу известно (хотя бы в силу служебного положения), что вопрос о возможном смысле Катастрофы европейского еврейства стал мучительным камнем преткновения для современной еврейской религиозной мысли. Удовлетворительного ответа на вопрос о смысле этого события для веры не найдено.
Конечно, христиане осмысливают Катастрофу, исходя из своих вероучительных предпосылок. Так, архиепископ Кирилл говорит: "Во всем этом ужасе лишь одно несет укрепление: всякое невинное страдание имеет своим прообразом Голгофское страдание ...Безвинное страдание очищает, сей мир и находит отзыв в горних мирах. Неизвестно, смогли бы мы вообще сохранить человеческое достоинство, не будь в мире этого безвинного страдания ... Быть может, страдание, и гибель девочки Анны Франк имели искупительный смысл".
Слушатели вежливо поаплодировали этой речи. Аплодировал главный раввин Московской хоральной синагоги Шаевич, аплодировала руководившая открытием выставки Екатерина Гениева ...

Тут я не удержался и бросил реплику: "Это же богохульство!" Мне трудно судить, трудно быть объективным: возможно в ту минуту кощунственный смысл слов архиепископа Кирилла не поранил тех людей, чей слух привык к убаюкивающему звучанию христианской фразеологии. И все же я заметил: после его речи среди публики раздался легкий ропот.
Как мне позже сообщили, один из приглашенных на церемонию зарубежных раввинов даже покинул зал.
Конечно, в наших условиях торжественное мероприятие - не лучшее место для богословских дискуссий. Да и речи были составлены заранее - для удобства перевода. Наверное, поэтому никто не пытался возразить владыке Кириллу. Лишь посол Нидерландов сказал: "Архиепископ хотел внушить нам долю оптимизма относительно безвинных страданий ... Но все же в мире слишком много зла, и надо думать о том, как спасать от него людей ..."
Однако слова о необходимости руководствоваться основополагающими принципами о долге, слова о свидетельстве и защите человеческого достоинства уже прозвучали, и они, как мне казалось, звучали обязывающее.
Поэтому я написал Екатерине Юрьевне Гениевой записку с просьбой предоставить мне слово на 2-3 минуты после того, как предусмотренные программой выступления закончатся.
Когда записка была готова, я вдруг обнаружил, что окружен кольцом молодых женщин (как выяснилось сотрудниц библиотеки, в задачи которых входило наблюдение за порядком). Это живое кольцо оттеснило меня подальше от первых рядов публики. И тут появился милиционер, предложивший мне покинуть помещение: знавшие свое дело сотрудницы сказали ему, что я могу "сорвать мероприятие".
Но мне повезло. Эту сцену заметили знакомые, успокоили милиционера и передали мою записку Е. Гениевой. Ее ответ был отрицательным. А мне хотелось сказать нечто очень простое. Мы хорошо знаем, кто уничтожал народ, к которому принадлежала девочка Анна Франк. Мы немало знаем и о жертвах наших собственных лагерей (владыка Кирилл сказал и о них, развивая мысль об искупительном смысле страдания невинных). Мифологизация геноцида - а к этому сводится христианская идея "искупительного смысла" в такой трактовке - снимает ответственность и с палачей, и с безразличных наблюдателей. А мы при этом избавляемся от чужой боли.
И в самом деле, архиепископ Кирилл вообще не упомянул о тех, на ком лежит реальная вина, ничего не сказал и о молчании мира, сопровождавшем (и делавшим возможными) величайшие преступления против человечества, совершенные в нашем веке. Он ничего не сказал о раскаянии - а это важнейшее в христианстве понятие дает возможность для принципиально другого религиозного истолкования того, что христианские народы сделали с евреями.
По этому умолчанию и по всему смыслу сказанного православным иерархом выходит, что сам Бог направлял палачей, чтобы мы "могли сохранить человеческое достоинство". Так Он позаботился о нас.
Вот что уверенно и спокойно сказал о высшем смысле чужого страдания владыка Кирилл. Как христианин я считаю это богохульством. Но это не все. В таких рассуждениях об "искупительном смысле" явно различимо неуважение к памяти жертв, теологически обоснованное безразличие к реальным человеческим страданиям, просто к судьбе одной еврейской девочки - Анны Франк.
В сущности - то самое безразличие, которое обрекло жертвы на их участь.
Вот и все, что я хотел тогда сказать.
Декабрь 1990 - Сергей Лезов
- Ссылки - Главная - Тексты -